Здравствуйте!

«Разве кто-то считает врача-гинеколога сексуально озабоченным? Вот и мы не садисты. Просто выполняем свою работу», — говорит судебно-медицинский эксперт Рамиль Аскаров. Большинство людей имеют представления об этой профессии по криминальной хронике и детективным фильмам/сериалам. Мы выяснилм, как на самом деле работают судмедэксперты, что за люди выбирают эту профессию и сколько зарабатывают.

Рамиль Аскаров — судебно-медицинский эксперт, живет и работает в Астрахани.

Чем занят судмедэксперт

Судебно-медицинский эксперт — это врач, который работает со всеми видами смерти. Его основная задача — определить причину, давность наступления смерти и наличие у погибшего человека повреждений. Мы работаем с правоохранительными органами: полицией и следственным комитетом.

Но судебно-медицинские эксперты не только проводят вскрытия трупов. Я работал в отделе потерпевших и обвиняемых, осматривал людей на наличие повреждений, фиксировал побои и следы изнасилований. Мы также выезжаем на место происшествия в составе следственно-оперативной группы, принимаем участие в следственных экспериментах, нас вызывают на судебные заседания.

О зарплатах судебно-медицинских экспертов

В Астрахани уровень зарплат судмедэкспертов составляет 200 % от средней заработной платы по региону. Это около 50 000-60 000 рублей в месяц. Есть оклад — 23 800 рублей и надбавки за непрерывный стаж, категорию. Также отдельно оплачиваются дежурства — выезды на место происшествия с сотрудниками полиции или следственного комитета. 

Возможность в нашей профессии повысить заработок — это найти работу в другом регионе, где другие надбавки и коэффициенты.

Каждые пять лет мы, как и все врачи, проходим курсы повышения квалификации, у нас есть сертификат на пять лет, каждые пять лет уровень либо подтверждается, либо повышается.

Вскрытие покажет

Основанием для исследования является направление или постановление из полиции или следственного комитета. В документе указаны паспортные данные, ФИО, дата рождения человека, а также вопросы, на которые должен будет ответить судебно-медицинский эксперт. Наша задача — не вскрыть труп, а ответить на поставленные вопросы. 

Чаще всего мы отвечаем на вопросы:

• какова причина смерти, 
• когда наступила смерть, 
• имеются ли повреждения, 
• связаны ли они с наступлением смерти, 
• чем и как они были причинены.

Обязательно нужно исследовать полость черепа, грудную и брюшную полости. Органы извлекают, взвешивают, измеряют и описывают. Другие части тела эксперт исследует на свое усмотрение при необходимости.

Несмотря на то что мы сотрудничаем с правоохранительными органами, судебно-медицинские эксперты подчиняются минздраву. 

«От тела было только туловище»

Определить причину смерти удается далеко не всегда. Если тело пролежало долго, начинается процесс гниения, органы меняются, определить причину смерти часто уже не представляется возможным. У мумифицированных, скелетированных трупов органы отсутствуют. 

Чем труп свежее, тем проще работать.

Сложно установить причину смерти, если труп расчленен. В моей практике был случай, когда от тела было только туловище. Определить причину смерти невозможно, так как отсутствует голова, в которой могут быть повреждения головного мозга.

Среднее вскрытие длится полтора-два часа. Есть сложные случаи: например, тела после ДТП со множеством переломов. Тогда нужно исследовать и позвоночник, и кости скелета.

Во время вскрытия с экспертом работает лаборант, который записывает заключение эксперта. После этого в тело возвращаются все органы, мы ничего себе не оставляем. Берем небольшие образцы для исследования — сантиметр на сантиметр. Образцы хранятся в течение двух лет. Это нужно в случае, если понадобится дополнительная экспертиза. Потом тело зашивают, моют от крови и грязи и передают родственникам. «Невостребованные тела» (те, кто не был опознан или у кого нет родственников) хоронит государство.

Обычный рабочий день судмедэксперта

У нас шестидневная рабочая неделя. Работа начинается в 9 утра и заканчивается в 5 часов вечера. Есть еще дежурства, когда мы выезжаем на место происшествия.

По утрам проводится планерка, на которой собираются все врачи-эксперты, заведующий и дежурный, который докладывает о количестве тел, рассказывает о возможных обстоятельствах наступления смерти. Затем заведующий распределяет трупы по экспертам, оформляется необходимая документация, и эксперт приступает к работе.

Мы примерно знаем объем работы утром, но тела могут поступать и в течение дня. Количество предсказать сложно: их может быть 11, 6 или 32.

Основная наша работа — именно бумажная. После вскрытия в течение месяца мы должны предоставить акт или заключение. Судебно-медицинские эксперты несут уголовную ответственность по статье 307 УК РФ «Заведомо ложное показание». Если эксперт в чем-то сомневается, он может указать предварительную причину смерти, а после более глубокого исследования — уточнить. Например, если есть признаки отравления, проверяем кровь, мочу и органы. 

К такой работе невозможно привыкнуть

Я учился в Астраханской медицинской академии. С детства хотел быть врачом. На втором курсе пришел на студенческий научный кружок на кафедру судебной медицины, мне понравилось. Вскоре стал старостой кружка, потом устроился санитаром в бюро судебно-медицинской экспертизы, прошел интернатуру и так и остался. Работаю уже 11 лет.

Наша работа не для каждого. И к ней невозможно привыкнуть. Часто спрашивают: «А как долго вы привыкали к запаху, виду?..» Я никогда не привыкал, пришел, и мне было интересно. У нас были интерны, ординаторы и санитары, которые пробовали, а через несколько дней уходили и больше не возвращались.

Работа не вызывает у меня отвращения. Если бы вызывала — зачем этим вообще заниматься? У нас есть спецодежда, специальная маска, благодаря которым можно работать с любыми телами. 

Поверьте мне, запахи в перевязочной гнойной хирургии гораздо хуже, чем у нас.

Тело — как головоломка

Мне нравится то, чем я занимаюсь. Каждое тело — это как разгадывание головоломки. Появляется интерес узнать, что, где и как.

Пожалуй, самые сложные случаи — это смерть детей. Мы все родители. 

Но есть профессиональная деформация. Да, мы сочувствуем, но это работа. Нельзя воспринимать всё близко к сердцу. Иначе это ни к чему хорошему не приведет. Думаю, так в любой профессии. Мы же не считаем врача-гинеколога сексуально озабоченным. Так же и мы не садисты, мы просто выполняем свою работу.

За годы работы у меня появилась дурная привычка — когда встречаю человека, то начинаю его автоматически осматривать на наличие повреждений. На автомате замечаю рубцы, синяки и ссадины.